Все возрасты не покорны
Название второй части книги дано нами в противовес устоявшемуся привычному выражению «безмятежное детство». К сожалению, само это понятие «безмятежное детство» существует, пожалуй, только в представлениях взрослых людей, забывших о тревогах и мятежах собственного детства.
Хотя чем не безмятежное детство? Нынешние дети имеют как будто бы все, чего душа ни пожелает. И питание — не в пример военному или послевоенному времени, и огромное количество самых разнообразных игрушек,, о которых их матери и отцы, а тем более бабушки и дедушки даже и не мечтали. И отдельную — свою!—комнату они обычно имеют. И учебники, и тетради в неограниченном количестве. И не на газетных страницах (грубо сшитых из газет тетрадей) пером, примотанным ниткой к карандашу или простой палочке, полузамерзшими вязкими чернилами в холодном классе приходится им выводить первые буквы.
И в более позднем возрасте — и модная одежда, и самые современные стереомагнитофоны, и книги, и карманные деньги, и специальные школы, и спортивные секции, и самые разнообразные кружки, и...
А они бунтуют! Уже первый крик — это не только просьба о помощи, но и мощное требование заботы о себе. А плач малыша, когда он проголодался или требует ухода! Что уж говорить о периоде «я сам», о котором мы рассказывали. Или о периоде школьной тяги к самостоятельности.
И уж тем более о какой безмятежности может идти речь особенно в период пубертатного криза. Весь пубертат — от начала до конца — характеризуется мятежом: мятежом против ли неправильных методов воспитания, против ли непризнания законных прав взрослеющей личности.
А мятеж в этом возрасте (да и в более ранние) чреват порою серьезнейшими последствиями —нервным срывом и развитием нервно-психического заболевания с дальнейшим патологическим формированием личности.
Данный термин (патологическое развитие личности) впервые введен в научный обиход в 1910 г. немецким психиатром К. Ясперсом. И очень долгое время вокруг именно этого термина бушевали научные страсти и споры.
Многие из психиатров трактовали возможность подобного развития только как динамику психопатий, т. е. признавали возможность патологического формирования личности лишь у детей с врожденными грубыми поломками в центральной нервной системе. Однако такое смешение понятий — патологическое развитие личности и психопатия,— по словам профессора Г. Е. Сухаревой, не только не соответствовало клиническим фактам, но и являлось чрезвычайно вредным.
В самом деле, если признать, что патологическое формирование личности наследственно обусловлено, чуть ли не генетически запрограммировано, а неблагоприятные социальные факторы, отрицательная окружающая среда, неправильные методы воспитания — только провоцирующие агенты, играющие второстепенную роль, то закономерно вытекает вывод о фатальности человеческой судьбы. Ведь в таком случае и «нормальное» формирование личности следует считать запрограммированным чуть ли не в момент зачатия.
Короче говоря, подобный подход к проблеме формирования личности неизбежно заводил и заводит в непроходимые дебри идеалистических теорий, способствует развитию педагогического нигилизма, снимает с родителей и учителей ответственность за неправильное воспитание.
Хотя чем не безмятежное детство? Нынешние дети имеют как будто бы все, чего душа ни пожелает. И питание — не в пример военному или послевоенному времени, и огромное количество самых разнообразных игрушек,, о которых их матери и отцы, а тем более бабушки и дедушки даже и не мечтали. И отдельную — свою!—комнату они обычно имеют. И учебники, и тетради в неограниченном количестве. И не на газетных страницах (грубо сшитых из газет тетрадей) пером, примотанным ниткой к карандашу или простой палочке, полузамерзшими вязкими чернилами в холодном классе приходится им выводить первые буквы.
И в более позднем возрасте — и модная одежда, и самые современные стереомагнитофоны, и книги, и карманные деньги, и специальные школы, и спортивные секции, и самые разнообразные кружки, и...
А они бунтуют! Уже первый крик — это не только просьба о помощи, но и мощное требование заботы о себе. А плач малыша, когда он проголодался или требует ухода! Что уж говорить о периоде «я сам», о котором мы рассказывали. Или о периоде школьной тяги к самостоятельности.
И уж тем более о какой безмятежности может идти речь особенно в период пубертатного криза. Весь пубертат — от начала до конца — характеризуется мятежом: мятежом против ли неправильных методов воспитания, против ли непризнания законных прав взрослеющей личности.
А мятеж в этом возрасте (да и в более ранние) чреват порою серьезнейшими последствиями —нервным срывом и развитием нервно-психического заболевания с дальнейшим патологическим формированием личности.
Данный термин (патологическое развитие личности) впервые введен в научный обиход в 1910 г. немецким психиатром К. Ясперсом. И очень долгое время вокруг именно этого термина бушевали научные страсти и споры.
Многие из психиатров трактовали возможность подобного развития только как динамику психопатий, т. е. признавали возможность патологического формирования личности лишь у детей с врожденными грубыми поломками в центральной нервной системе. Однако такое смешение понятий — патологическое развитие личности и психопатия,— по словам профессора Г. Е. Сухаревой, не только не соответствовало клиническим фактам, но и являлось чрезвычайно вредным.
В самом деле, если признать, что патологическое формирование личности наследственно обусловлено, чуть ли не генетически запрограммировано, а неблагоприятные социальные факторы, отрицательная окружающая среда, неправильные методы воспитания — только провоцирующие агенты, играющие второстепенную роль, то закономерно вытекает вывод о фатальности человеческой судьбы. Ведь в таком случае и «нормальное» формирование личности следует считать запрограммированным чуть ли не в момент зачатия.
Короче говоря, подобный подход к проблеме формирования личности неизбежно заводил и заводит в непроходимые дебри идеалистических теорий, способствует развитию педагогического нигилизма, снимает с родителей и учителей ответственность за неправильное воспитание.
